Л.П. Крысин

Социальный аспект владения языком

1. Понятие “владение языком” в современной лингвистике
2. Уровни владения языком
3. Речевое общение и социальные роли коммуникантов

Социальные ограничения в семантике и в употреблении языковых единиц

1. Предварительные замечания
2. Социальные компоненты в семантике языковых единиц

Примечания

Примечания

¹ В другой работе к этим трем умениям Ю. Д. Апресян добавляет “селективную способность”, которая “проявляется в умении в ы б р а т ь во множестве принци­пиально возможных средств выражения определенной мысли то, которое в наи­большей степени соответствует социальным территориальным и другим особенностям ситуации общения и с наибольшей полнотой выражает личностные харак­теристики ее участников”.

Эту способность говорящих целесообразно рас­сматривать дифференцированно, в зависимости от того, какой аспект ситуа­ции общения — национально-культурный, социальный, энциклопедический или какой-либо еще — имеется в виду.

² В литературе используется также термин “речевая компетенция” — в смысле, близком к значению термина “коммуникативная компетенция”; речевая компе­тенция противопоставляется языковой (см.: [Психолингвистика 1984]).

³ Так же как и в некоторых других работах, рассматривающих структуру акта коммуникации, ср. выделение Р.Якобсоном и, вслед за ним Д. Хаймсом следую­щих компонентов акта речи (1) отправитель, (2) получатель, (3) форма сообще­ния, (4) канал связи, (5) код, (6) тема, (7) обстановка.

⁴ Здесь мы рассматриваем лишь собственно смысл высказываний, но не их комму­никативное предназначение, ситуативную обусловленность, различия в степени вежливости и т.д.

⁵ К сожалению, в современной социологии и социолингвистике отсутствуют более или менее формальные определения таких понятий, как роль и позиция (как, впрочем, и большинства других) Однако для наших целей достаточно интуитив­ного представления о соотношении ролей членов таких групп, как семья, класс, бригада и т.п. , или участников таких ситуаций, как прием у врача, купля-продажа и под. Как кажется, приведенное определение социальной роли и дальнейшее разъяснение этого понятия на примерах может служить основанием для формирования такого представления.

⁶ С точки зрения силы социального контроля все ситуации общения можно условно разделить на (1) находящиеся в зоне жесткого социального контроля: это в основном ситуации с официальными ролевыми отношениями между участниками — ср. ситуации дипломатического приема, воинской присяги, выступления оратора и др.; (2) находящиеся в зоне умеренного социального контроля: имеются в виду ситуации, регламентируемые социальным у з у с о м, а не какими-либо специальными правилами, инструкциями и т.п., — такова, например, большая часть служебных ситуаций с ролевыми отношениями “начальник — подчиненный”, “сослуживец — сослуживец”, а также ситуации общения незнакомых и малознакомых людей в общественных местах — в мага­зине, на транспорте и т.п.; (3) находящиеся в зоне ослаблен­ного социального контроля: ср. ситуации дружеского и интимного общения людей.

⁷ Понятие правил совместной встречаемости (или, иначе, правил сочетаемости) языковых единиц разных уровней в речевой цепи введено С. Эрвин-Трипп. Эти правила подразделяются на “горизонтальные”, определяющие отношения между единицами речи во времени (их временную последовательность), и “вертикальные”, определяющие соотно­шение в данной ситуации общения единиц разных ярусов языковой структуры.

⁸ Эти правила могут быть распространены и на использование невербальных средств коммуникации — жестов, мимики, проксемики, — так как функциониро­вание каждой более или менее специфической языковой подсистемы (литературного языка, диалекта, жаргона) характеризуется особенностями невербального поведения говорящих. Однако в этих случаях правильнее говорить не о чисто язы­ковом (речевом), а о коммуникативном переключении (и о его полноте/непол­ноте).

⁹ Понятие речевого жанра, впервые предложенное М. М. Бахтиным, до сих пор, как кажется, не оценено с достаточной глубиной. Хотя в современной лингвистике немало работ, использующих это понятие (см. прежде всего работы М.В. Па­нова), оно интерпретируется в чисто лингвистическом плане, как одна из стилистических категорий. Между тем представляет интерес и социальный аспект дробления речи на жанры. Именно на этот аспект указывал более полувека назад М.М. Бахтин, когда писал: “Общественная психология дана по преимуществу в разнообразнейших формах „высказывания", в форме маленьких речевых жанров, внутренних и внешних, до сих пор совершенно не изученных. Все эти речевые выступления сопряжены, конечно, с другими типами знакового об­наружения и взаимодействия — с мимикой, жестикуляцией, условными дейст­виями и т.п. Все эти формы речевого взаимодействия чрезвычайно тесно связаны с условиями данной социальной ситуации и чрезвычайно тонко реагируют на все колебания социальной атмосферы” ([Волошинов 1929]; позднее М.М. Бахтин рассматривал проблему речевых жанров главным образом в контексте художест­венного творчества.

¹⁰ Социальное может находиться и в ассертивной части значения — у тех слов, которые называют какой-либо вид общественных отношений, результат деления общества на классы и группы и т. п. (ср., например, многие философские, и в частности социологические, термины типа класс, базис, надстройка, буржуа­зия, эксплуатация и т. п.). Однако это тривиальные случаи прямого отражения в языке социального — в виде номинаций тех или иных общественных явлений; в лингвистическом отношении эти случаи малоинтересны.

¹¹ Ср. разграничение Н. Д. Арутюновой симметричного и несимметричного типов значений имен. К первому относятся слова собутыльник, собеседник, однополчанин, друг и под., а ко второму — пары лексем врач — пациент, родители — дети и др. Соотноситель­ность членов этих пар Н.Д. Арутюнова объясняет чисто лингвистически — наличием между ними опосредующего реляционного предиката типа лечить, родить. Однако, как кажется, более существенным является фактор соци­альный: каждая такая пара — названия участников одной стандартной ситуа­ции (врач — пациент,) или одной социальной группы, напри­мер, семьи (родители — дети).

¹² Принятые сокращения: БАС — Словарь современного русского литературного языка. М.—Л., 1950—1965. Т. 1 — 17; MAC — Словарь русского языка. М., 1957—1961. Т. 1—4; СО — Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1972; СУ — Толковый словарь русского языка. Под ред. Д.Н. Ушакова. М., 1935— 1941. Т. 1—4; МПиПЛ-13 — Машинный перевод и прикладная лингвистика. М., 1970. Вып.13.

¹³ Любопытно, что авторы цитируемых словарей не обратили внимания на характер приведенных ими примеров: эти примеры в почти явном виде содержат указание на особый статус субъекта гнева — это царь, барин, начальник и т.п. Ср. иллю­страции, приведенные в СУ: В карете барыня-с, и гневаться изволит (А.С. Гри­боедов); в СО: гневный начальник; в БАС: — Что? — сказала испуганная Наташа, — я бредила Валерианам? батюшка слышал, батюшка гневается! (А.С. Пушкин); в MAC : [В письме] было прибавлено, что без сомнения Степан Михайлович не будет гневаться за нарушение его приказания (С. Т. Аксаков).

¹⁴ Может показаться, что фразы типа (11) — (13) неприемлемы или сомнительны просто потому, что в них использован устарелый глагол гневаться. Однако и в примерах (8), (9) этот глагол, бесспорно, ощущается как устарелый —тем не менее эти предложения вряд ли можно счесть неправильными. Стало быть, дело не в архаичности глагола, а в соблюдении/несоблюдении условий об асим­метричности ролей участников ситуации гневаться.